|
Пряха
Раскрашена розовым палка,
дощечка сухая темна.
Стучит деревянная прялка.
Старуха сидит у окна.
Бегут, утончаясь от бега,
в руке осторожно гудя,
за белою ниткою снега
весенняя нитка дождя.
Ей тысяча лет, этой пряхе,
а прядей не видно седых.
Работала при Мономахе,
при правнуках будет твоих.
Ссыпается ей на колени
и стук партизанских колес,
и пепел сожженных селений,
и желтые листья берез.
Прядет она ветер и зори,
и мирные дни и войну,
и волны свободные моря,
и радиостанций волну.
С неженскою гордой любовью
она не устала сучить
и нитку, намокшую кровью,
и красного знамени нить.
Декабрь сменяется маем,
цветы окружают жилье,
идут наши дни, не смолкая,
сквозь темные пальцы ее.
Суровы глаза голубые,
сияние молний в избе.
И ветры огромной России
скорбят и ликуют в трубе.
1946 г.
|
|
|
Поэт родился в 1913, в г. Луцк Волынской губ.- 1972, Москва
«После публикации "Любки Фейгельман" (Я. Смеляков) стал самым знаменитым молодым поэтом ранних 30-х. Он пришел сразу со своей неповторимой интонацией, мелодией: "Я не знаю - много или мало мне еще положено прожить, засыпать под ветхим одеялом, ненадежных девочек любить... Не был я ведущий или модный. Без меня дискуссия идет. Михаил Семенович Голодный против сложной рифмы восстает... Я увидел каменные печи и ушел, запомнив навсегда, как поет почти по-человечьи в чайниках сидящая вода...", "Любимая спит, и губы немножечко шевелятся". Будучи обвиненным вместе с П. Васильевым в хулиганстве самим Горьким, Смеляков оказался под прицелом беды. В 1934-м был арестован по доносу и вышел в редком для освобождения году - 1937-м. Затем его снова посадили. Во время войны его освободили финны из карельского лагеря, но теперь он стал как бы военнопленным. Работал в Финляндии на ферме. Вернувшись на родину, проходил так называемую проверку, жил в ограниченном радиусе - в Электростали. Вернулся в Москву, в 1948 году выпустил книгу "Кремлевские ели", однако по доносу одного "собрата-поэта" был арестован. Был освобожден по амнистии в 1956 году, привез написанную в лагере романтическую поэму "Строгая любовь", триумфально принятую самыми строгими критиками.
|
"Ах Лизка-Лизка, как же ты в такой стране - скажи на милость - с индустриальной высоты до рукоделья докатилась... И, откатясь немного вбок, чуть освещенный зимним светом, крутился медленный клубок, как равнодушная планета".
Я не встречал ни одного человека более "советского", чем Смеляков, и одновременно более "антисоветского", когда из него вдруг прорывалась боль за изувеченную смолоду жизнь. Он был одновременно и царь Петр, и опальный царевич Алексей русской поэзии. Он всю жизнь хотел, по его собственному выражению, "стоять на страже нашего герба", но государство, хотя и пользовалось его "советскостью", брезгливо и подозрительно отпихивало бывшего лагерника и его стихов в колосья герба не вплетало. Смеляков был поэт милостью Божьей, которого изломало время. Несмотря на то что многие "государственные" стихи Смелякова не выжили, у него осталось не меньше, а то и больше шедевров, чем у такого сильного поэта, как Гумилев. Уступая Твардовскому в эпике, Смеляков превосходил его в лирике. Поэзия Смелякова принадлежала к той "советской классике", лучшее из которой стало просто классикой».
|
Разработка cайта